Дядюшкин сон краткое. Достоевский «Дядюшкин сон» – анализ
(Из мордасовских летописей)
Глава I
Марья Александровна Москалева, конечно, первая дама в Мордасове, и в этом не может быть никакого сомнения. Она держит себя так, как будто ни в ком не нуждается, а напротив, все в ней нуждаются. Правда, ее почти никто не любит и даже очень многие искренно ненавидят; но зато ее асе боятся, а этого ей и надобно. Такая потребность есть уже признак высокой политики. Отчего, например, Марья Александровна, которая ужасно любит сплетни и не заснет всю ночь, если накануне не узнала чего-нибудь новенького, отчего она, при всем этом, умеет себя держать так, что, глядя на нее, в голову не придет, чтоб эта сановитая дама была первая сплетница в мире или по крайней Мере в Мордасове? Напротив, кажется, сплетни должны исчезнуть в ее присутствии; сплетники краснеть и дрожать, как школьники перед господином учителем, и разговор должен пойти не иначе как о самых высоких материях. Она знает, например, про кой-кого из мордасовцев такие капитальные и скандалезные вещи, что расскажи она их, при удобном случае, и докажи их так, как она их умеет доказывать, то в Мордасове будет лиссабонское землетрясение. А между тем она очень молчалива на эти секреты и расскажет их разве уж в крайнем случае, и то не иначе как самым коротким приятельницам. Она только пугнет, намекнет что знает, и лучше любит держать человека или даму в беспрерывном страхе, чем поразить окончательно. Это ум, это тактика! Марья Александровна всегда отличалась между нами своим безукоризненным comme il faut, с которого все берут образец. Насчет comme il faut она не имеет соперниц в Мордасове. Она, например, умеет убить, растерзать, уничтожить каким-нибудь одним словом соперницу, чему мы свидетели; а между тем покажет вид, что и не заметила, как выговорила это слово. А известно, что такая черта есть уже принадлежность самого высшего общества. Вообще, во всех таких фокусах, она перещеголяет самого Пинетти. Связи у ней огромные. Многие из посещавших Мордасов уезжали в восторге от ее приема и даже вели с ней потом переписку. Ей даже кто-то написал стихи, и Марья Александровна с гордостию их всем показывала. Один заезжий литератор посвятил ей свою повесть, которую и читал у ней на вечере, что произвело чрезвычайно приятный эффект. Один немецкий ученый, нарочно приезжавший из Карльсруэ исследовать особенный род червячка с рожками, который водится в нашей губернии, и написавший об этом червячке четыре тома in quarto, так был обворожен приемом и любезностию Марьи Александровны, что до сих пор ведет с ней почтительную и нравственную переписку из самого Карльсруэ. Марью Александровну сравнивали даже, в некотором отношении, с Наполеоном. Разумеется, это делали в шутку ее враги, более для карикатуры, чем для истины. Но, признавая вполне всю странность такого сравнения, я осмелюсь, однако же, сделать один невинный вопрос: отчего, скажите, у Наполеона закружилась наконец голова, когда он забрался уже слишком высоко? Защитники старого дома приписывали это тому, что Наполеон не только не был из королевского дома, но даже был и не gentilhomme хорошей породы, а потому, естественно, испугался наконец своей собственной высоты и вспомнил свое настоящее место. Несмотря на очевидное остроумие этой догадки, напоминающее самые блестящие времена древнего французского двора, я осмелюсь прибавить в свою очередь: отчего у Марьи Александровны никогда и ни в каком случае не закружится голова и она всегда останется первой дамой в Мордасове? Бывали, например, такие случаи, когда все говорили: «Ну, как-то теперь поступит Марья Александровна в таких затруднительных обстоятельствах?» Но наступали эти затруднительные обстоятельства, проходили, и ничего! Всё оставалось благополучно, по-прежнему, и даже почти лучше прежнего. Все, например, помнят, как супруг ее, Афанасий Матвеич, лишился своего места за неспособностию и слабоумием, возбудив гнев приехавшего ревизора. Все думали, что Марья Александровна падет духом, унизится, будет просить, умолять, одним словом, опустит свои крылышки. Ничуть не бывало: Марья Александровна поняла, что уже ничего больше не выпросишь, и обделала свои дела так, что нисколько не лишилась своего влияния на общество, и дом ее всё еще продолжает считаться первым домом в Мордасове. Прокурорша, Анна Николаевна Антипова, заклятой враг Марьи Александровны, хотя и друг по наружности, уже трубила победу. Но когда увидели, что Марью Александровну трудно сконфузить, то догадались, что она гораздо глубже пустила корни, чем думали прежде. Кстати, так как уж об нем упомянули, скажем несколько слов и об Афанасии Матвеиче, супруге Марьи Александровны. Во-первых, это весьма представительный человек по наружности и даже очень порядочных правил; но в критических случаях он как-то теряется и смотрит как баран, который увидал новые ворота. Он необыкновенно сановит, особенно на именинных обедах, в своем белом галстухе. Но вся эта сановитость и представительность единственно до той минуты, когда он заговорит. Тут уж, извините, хоть уши заткнуть. Он решительно недостоин принадлежать Марье Александровне; это всеобщее мнение. Он и на месте сидел единственно только через гениальность своей супруги. По моему крайнему разумению, ему бы давно пора в огород пугать воробьев. Там, и единственно только там, он бы мог приносить настоящую, несомненную пользу своим соотечественникам. И потому Марья Александровна превосходно поступила, сослав Афанасия Матвеича в подгородную деревню, в трех верстах от Мордасова, где у нее сто двадцать душ, мимоходом сказать, всё состояние, все средства, с которыми она так достойно поддерживает благородство своего дома. Все поняли, что она держала Афанасия Матвеича при себе единственно за то, что он служил и получал жалованье и... другие доходы. Когда же он перестал получать жалованье и доходы, то его тотчас же и удалили за негодностию и совершенною бесполезностию. И все похвалили Марью Александровну за ясность суждения и решимость характера. В деревне Афанасий Матвеич живет припеваючи. Я заезжал к нему и провел у него целый час довольно приятно. Он примеряет белые галстухи, собственноручно чистит сапоги, не из нужды, а единственно из любви к искусству, потому что любит, чтоб сапоги у него блестели; три раза в день пьет чай, чрезвычайно любит ходи в баню и доволен. Помните ли, какая гнусная история заварилась у нас, года полтора назад, по поводу Зинаиды Афанасьевны, единственной дочери Марьи Александровны и Афанасия Матвеича? Зинаида, бесспорно, красавица, превосходно воспитана, но ей двадцать три года, а она до сих пор не замужем. Между причинами, которыми объясняют, почему до сих пор Зина не замужем, одною из главных считают эти темные слухи о каких-то странных ее связях, полтора года назад, с уездным учителишкой, слухи, не умолкнувшие и поныне. До сих пор говорят о какой-то любовной записке, написанной Зиной и которая будто бы ходила по рукам в Мордасове; но скажите: кто видел эту записку? Если она ходила по рукам, то куда ж она делась? Все об ней слышали, но никто ее не видал. Я, по крайней мере, никого не встретил, кто бы своими глазами видел эту записку. Если вы намекнете об этом Марье Александровне, она вас просто не поймет. Теперь предположите, что действительно что-нибудь было и Зина написала записочку (я даже думаю, что это было непременно так): какова же ловкость со стороны Марьи Александровны! каково замято, затушено неловкое, скандалезное дело! Ни следа, ни намека! Марья Александровна и внимания не обращает теперь на всю эту низкую клевету; а между тем, может быть, бог знает как работала, чтоб спасти неприкосновенною честь своей единственной дочери. А что Зина не замужем, так это понятно: какие здесь женихи? Зине только разве быть за владетельным принцем. Видали ль вы где такую красавицу из красавиц? Правда, она горда, слишком горда. Говорят, что сватается Мозгляков, но вряд ли быть свадьбе. Что же такое Мозгляков? Правда молод, недурен собою, франт, полтораста незаложенных душ, петербургский. Но ведь, во-первых, в голове не все дома. Вертопрах, болтун, с какими-то новейшими идеями! Да и что такое полтораста душ, особенно при новейших идеях? Не бывать этой свадьбе! Всё, что прочел теперь благосклонный читатель, было написано мною месяцев пять тому назад, единственно из умиления. Признаюсь заранее, я несколько пристрастен к Марье Александровне. Мне хотелось написать что-нибудь вроде похвального слова этой великолепной даме и изобразить всё это в форме игривого письма к приятелю, по примеру писем, печатавшихся когда-то в старое, золотое, но, слава богу, невозвратное время в «Северной пчеле» и в прочих повременных изданиях. Но так как у меня нет никакого приятеля и, кроме того, есть некоторая врожденная литературная робость, то сочинение мое и осталось у меня в столе, в виде литературной пробы пера и в память мирного развлечения в часы досуга и удовольствия. Прошло пять месяцев и вдруг в Мордасове случилось удивительное происшествие: рано утром в город въехал князь К. и остановился в доме Марьи Александровны. Последствия этого приезда были неисчислимы. Князь провел в Мордасове только три дня, но эти три дня оставили по себе роковые и неизгладимые воспоминания. Скажу более: князь произвел, в некотором смысле, переворот в нашем городе. Рассказ об этом перевороте, конечно, составляет одну из многознаменательнейших страниц в мордасовских летописях. Эту-то страницу я и решился наконец, после некоторых колебаний, обработать литературным образом и представить на суд многоуважаемой публики. Повесть моя заключает в себе полную и замечательную историю возвышения, славы и торжественного падения Марьи Александровны и всего ее дома в Мордасове: тема достойная и соблазнительная для писателя. Разумеется, прежде всего нужно объяснить: что удивительного в том, что в город въехал князь К. и остановился у Марьи Александровны, а для этого, конечно, нужно сказать несколько слов и о самом князе К. Так я и сделаю. К тому же биография этого лица совершенно необходима и для всего дальнейшего хода нашего рассказа. Итак, приступаю.Марья Александровна Москалева, благодаря непревзойденному умению пустить пыль в глаза, "убить" соперницу метким словом и ловко пущенной сплетней, признана "первой дамой" губернского города Мордасова. Ненавидя и боясь, все, однако, признают её влияние. Ее супруг Афанасий Матвеевич, простоватый и до крайности запуганный женой, когда-то лишился места "за неспособностью и слабоумием" и живет один в "подгородной деревне", парясь в бане и попивая чай. У Москалевых всего сто двадцать душ имения; Марья же Александровна мечтает о блестящей жизни в "высшем обществе", единственный путь к которой - выгодное замужество её двадцатитрехлетней красавицы дочери Зины. Поэтому два года назад она резко воспротивилась любви девушки к скромному учителю вскоре умершего маленького брата. Красивый и образованный молодой человек был всего лишь сыном дьячка, получал грошовое жалованье в уездном училище, но считал себя великим поэтом с большим будущим. Зина, несмотря на отказ матери на их брак, продолжала видеться и переписываться с Васей. После какой-то ссоры самолюбивый юноша в припадке мщения передал городским сплетникам одно из её любовных писем, что грозило скандалом. Спасая репутацию дочери, Марья Александровна заплатила двести рублей своей приживалке Настасье Петровне за кражу письма у недоброжелателей. "Честь" Зины была спасена. Раскаявшийся Вася в отчаянии выпил смесь табака с вином, чем вызвал у себя чахотку. Сейчас он при смерти. Оскорбленная Зина все это время, однако, "терзается" и помогает деньгами матери больного.
Не видя лучшей партии, старшая Москалева не прочь выдать "перезревающую" дочь за двадцатипятилетнего Павла Александровича Мозглякова. У него всего сто пятьдесят душ и "немного пусто в голове", но "недурные манеры", отличные костюмы и "большие надежды" на место в Петербурге. Мозгляков "влюблен до безумия" и уже сделал предложение. Равнодушная к нему Зина не отвечает окончательным отказом, а просит две недели на раздумье. Нетерпеливый юноша, однако, пользуется случаем появиться у Москалевых раньше. Надеясь угодить претендующей на роль в свете Марье Александровне, он привозит в её дом богатого и знатного князя К., которого только что "спас" из сугроба во время дорожного происшествия.
Семь лет назад К. полгода провел в мордасовском "обществе", покорив дам великосветской любезностью и спустив остатки состояния. Уже без копейки, князь получил вдруг известие о новом богатом наследстве - имении Духаново близ Мордасова с четырьмя тысячами душ - и уехал в Петербург для его оформления. По скором возвращении он, не заехав в город, безвыездно поселился в Духанове под присмотром некоей Степаниды Матвеевны, распоряжающейся в имении и не пускающей к старику родственников, в том числе Мозглякова, который состоит с князем в очень дальнем родстве, но называет eго дядюшкой. Говорят, другие наследники хотели взять слабоумного князя под опеку и даже поместить в сумасшедший дом. И вот, благодаря "счастливому" случаю, он через шесть лет снова у своих "друзей" в Мордасове.
Этот "еще не бог знает какой старик" так "износился", что "весь составлен из <...> кусочков": со стеклянным глазом, вставными зубами, накладными волосами, в корсете, с протезом вместо одной ноги, с пружинками для расправления морщин и т. п. Большую часть дня он просиживает за своим туалетом, одет как модный юноша и все разговоры сводит к любовным похождениям. Уже бессильный, он сохраняет сластолюбивые привычки, делая комплименты, восхищаясь "формами", "жадно лорнируя" "заманчивых" особ женского пола. Всегда недалекий, он в последние годы совсем выжил из ума: путает людей и обстоятельства, не узнает знакомых, несет вздор. И все же Марья Александровна горда его "аристократическим" обществом, возвышающим её над другими претендентками на первенство в городе. Она льстит и притворно сочувствует простодушному и незлобивому старичку.
В шутку Мозгляков предлагает Настасье Петровне выйти замуж за "полупокойника", чтоб вскоре стать богатой вдовой. Та не прочь. Однако "идея" "загорелась... в голове" и у самой хозяйки. Когда Мозгляков увозит "дядюшку" по визитам, с непременным обещанием вернуться к обеду, Марья Александровна приступает к разговору с дочерью.
Зина, девушка "упорного романтизма" и "сурового благородства", вначале наотрез отказывается от "низости": "выйти <...> за калеку, чтоб вытащить из него его деньги и потом <...> каждый час желать его смерти..!" Но мать пускает в ход все свое "гениальное" красноречие, незаурядное искусство обольщения, то рисуя поэтические картины путешествия по Испании, то подвиги христианского милосердия по отношению к беспомощному старику, то возможность на деньги князя вылечить любимого Васю и, овдовев, выйти за него замуж. Зина хоть и с презрением, но соглашается. Но "грязь" и "смрад" мать должна взять на себя. Теперь главное - тайна, чтобы козни ревнивых дам не разрушили план. Тем временем подслушивавшая их Настасья Петровна, оскорбленная нелестными отзывами о себе, решает мстить.
Вскоре Москалева узнает о "перехвате" князя соперницами, почти разгадавшими её намерения. Она бросается к экипажу и чуть ли не силой возвращает старика к себе. После обеда Мозгляков весьма кстати собирается на чай к крестному. Но на пороге его тайно удерживает Настасья Петровна и ведет подслушивать "комедию" обольщения.
В "салоне" трое: старик, Зина и мать. Она заставляет дочь дважды спеть романс, который будит в князе страстные воспоминания. Искусно направляемый хозяйкой, подвыпивший и расчувствовавшийся бонвиван делает Зине предложение. Довольная Марья Александровна уводит "раскисшего" гостя наверх, "полежать".
Потрясенный "коварством" Москалевых Мозгляков вбегает к Зине и устраивает ей сцену. Девушка высокомерно осаживает экс-жениха. Тот готов мстить, но подоспевшая Марья Александровна посредством изощреннейшей демагогии "усмиряет" его. Мозгляков уходит, уверенный в любви Зины и будущей блестящей жизни с ней после смерти князя.
Москалева решает немедленно увезти старичка в деревню, где и обвенчать с Зиной. Она летит за мужем, необходимым сейчас для "представительства" перед князем. Афанасий Матвеевич получает строгие инструкции молчать и "саркастически" улыбаться в ответ на любые вопросы. По возвращении в город Марья Александровна находит у себя в "салоне" незваных гостей - с десяток дам, источающих зависть, злобу и насмешки под притворной любезностью. Их цель - сорвать планы хозяйки.
Тем временем Мозгляков, по здравом размышлении понявший "иезуитство" Марьи Александровны, возвращается к Москалевым, тихонько подымается к только что проснувшемуся "дядюшке" и убеждает полоумного в том, что предложение Зине - всего лишь его "очаровательный" сон.
В "салоне" Марья Александровна решает обезоружить "врагов" смелой "выходкой": публично объявляет о предложении князя Зине. Однако поддерживаемый "племянником" старик упорно отрицает, что это было "наяву", а не во сне. Опозоренная хозяйка, забыв о приличиях, грубо бранит "нагадившего" Мозглякова. Все злобно хохочут. Зина, со своей стороны, обливает гостей презрением и, откровенно рассказав об интриге, просит прощения у князя. Вновь очарованный ею Мозгляков раскаивается в обмане "дядюшки". Тем временем разгорается безобразная перебранка между дамами, в которой крепко достается и князю. В ужасе он уезжает в гостиницу, где на третий день умирает.
Зина, вызванная Васиной матерью, проводит эти дни с умирающим учителем. Ее репутация подорвана окончательно. Однако Мозгляков "возобновляет" свое предложение. Получив отказ, уезжает в Петербург. Продав имущество, уезжают из Мордасова и Москалевы. Через год Зина выходит замуж за пожилого генерала, губернатора "отдаленного края", где становится первой дамой. Марья Александровна вместе с дочерью блистает в "высшем обществе". Обе они едва узнают случайно заехавшего в их места Мозглякова.
Жестокая помещица Марья Александровна Москалёва сумела завоевать успех в высшем обществе город Мордасова. Однако скучная провинциальная жизнь её не устраивает. Она мечтает попасть в столицу. Чтобы добиться цели, Марья Александровна собирается удачно выдать замуж свою дочь Зину. Девушка влюблена в небогатого юношу. Однако мать против их брака. Однажды во время ссоры возлюбленный Зины решил отомстить и передал одно из её любовных писем сплетника Мордасова. Благодаря матери репутацию Зины удалось спасти.
Отчаявшись найти для своей дочери достойную партию, Марья Александровна намерена выдать её замуж за Павла Мозглякова. Несмотря на то, что молодой человек недостаточно богат, по мнению Марьи Александровны, у него блестящее будущее и возможность получить место в Петербурге.
Зина недовольна выбором матери, однако не решается ответить отказом. Чтобы порадовать будущих родственников, Мозгляков привозить в их дом богатого князя К. Марья Александровна немедленно принимает решение выдать дочь за престарелого князя. Зина приходит в отчаяние, узнав об этом. Дипломатичная мать уговаривает дочь на неравный брак. Согласно плану Москалёвой-старшей, Зина очень скоро станет богатой вдовой и сможет выйти замуж за своего возлюбленного.
В дальнейшем события развиваются очень бурно и стремительно. За князем К. охотится не только Москалёва, но многие другие дамы из высшего общества Мордасова. Марье Александровне так и не удалось реализовать свои планы. Зина не смогла стать женой ни князя К., ни Мозглякова. Девушка окончательно испортила себе репутацию, потеряв последние шансы на выгодное замужество. Тем не менее, Зина отказалась спасать положение, отклонив повторное предложение влюблённого Мозглякова. Через год после описываемых событий Москалёва-младшая вышла замуж за престарелого генерала.
Характеристика персонажей
Марья Москалёва
Тщеславие и жажда власти заставляют Марью Александровну делать самые низкие поступки: грубо льстить, сплетничать, плести интриги. Москалёва во всём привыкла быть первой. Даже в собственной семье она стремится занять место главы, вытеснив мужа Афанасия Матвеевича на задний план.
Дочь Зина для Марьи Александровны – в первую очередь, средство для достижения её собственных целей. Супруг не смог дать главной героине ту жизнь, о которой она мечтала, следовательно, попасть в высший свет столицы можно только при помощи выгодного замужества дочери.
Зинаида Москалёва
В начале повести дочь главной героини являет собой полную противоположность своей матери. Зина бескорыстна и не пытается искать выгоды от своего брака. Высшему свету столицы и богатству она предпочитает искренние чувства.
Однако со временем мнение Зины начинает меняться. Причиной этому становится бесчестный поступок её возлюблённого, который скомпрометировал девушку, придав огласке одно из её писем. Зина начинает сомневаться в правильности своего выбора, несмотря на то, что по-прежнему любит своего Васю. Проходит совсем немного времени, и девушка соглашается на брак с неприятным ей князем ради титула и денег, предав не только любимого, но и человека, с которым была связана обещанием.
Зина продолжает оставаться доброй и бескорыстной, но она всё больше становится похожа на Марью Александровну, проявляя высокомерие, злословя и участвуя в гнусных интригах своей матери. Девушка постепенно адаптируется к «обычаям» и «традициям» высшего общества, где приходится вести себя нечестно ради собственного выживания. В конце концов, в Зине побеждает её генетическая предрасположенность. Она выходит замуж за пожилого генерала, который ей полностью безразличен, но брак с которым сделает её богатой и откроет дорогу в высшее общество.
Князь К.
Пожилой князь успел изрядно «износиться». По мнению автора, этот человек «составлен из кусочков». У «дядюшки» вставные зубы, протез вместо одной ноги, стеклянный глаз. Все эти детали свидетельствуют о том, что князь прожил бурную и далеко не безгрешную жизнь. Престарелый аристократ продолжает оставаться ценителем женского пола, с жадностью разглядывая в лорнет наиболее «заманчивых» дам и делая им комплементы.
Самое известное произведение Достоевского затрагивает проблемы морали, совести, душевной борьбы и обретения прощения через раскаяние.
Философская повесть раскрывает суть внутренней природы человека, которая скрывается под внешней оболочкой, и проявляется лишь изредка.
Автор считает своего героя недалёким, низменным созданием, которое к старости окончательно «выжило из ума». Князь часто не узнаёт людей, путает обстоятельства, говорит глупости. В повести старый аристократ воплощает собой все пороки элиты и её бесполезность для полноценного развития общества.
Главная идея
К огромному сожалению автора, порок в повседневной жизни всегда торжествует над добродетельностью. Эту мысль и можно считать главной идеей. Даже положительные герои, рано или поздно, переходят на сторону порока. Зина Москалёва пыталась быть честной по отношению к себе и к своим чувствам. Для молодой девушки замужество ради выгоды с нелюбимым – самая отвратительная сделка с совестью. Однако Зина вынуждена несколько раз пойти против своих принципов. Молодая Москалёва понимает, что и тот, кого она считала своим идеалом, оказался далеко не так идеален. Следовательно, нет никакой необходимости оставаться преданной человеку, который этого не стоит.
Название повести долго остаётся непонятным для читателя. Впоследствии оказывается, что «дядюшкой» в произведении именуют старого князя, приходящегося дальним родственником жениху Зины. Сном названо предложение руки и сердца, которое сделал князь К. молодой Москалёвой. Мозгляков узнал о том, что невеста предала его, согласившись стать женой его родственника. Обманутому жениху ничего не оставалось, как отомстить девушке. Мозгляков объявил своему дядюшке, что никакого предложения тот не делал. Всё это не более чем сон больного старика. Князь К. охотно согласился, поскольку уже давно не отличал сон от яви. Возможно, что старый аристократ поддержал идею родственника ещё и потому, что сам сожалел о содеянном. Предложение руки и сердца было порывом, вызванным избытком чувств. На самом деле князь уже не нуждался в женском обществе.
Повесть «Дядюшкин сон» (впервые опубл.: Русское слово. 1859. № 3. Авторский подзаголовок: Из мордасовских летописей) восходит к сложным творческим планам сосланного после омской каторги в Семипалатинск опального Достоевского. Любопытно его свидетельство того времени: «Я шутя начал комедию и шутя вызвал столько комической обстановки, столько комических лиц и так понравился мне мой герой, что я бросил форму комедии, несмотря на то что она мне удавалась, собственно для удовольствия как можно дольше следить за приключениями моего нового героя и самому хохотать над ним. Этот герой мне несколько сродни. Короче, я пишу комический роман, но до сих пор всё писал отдельные приключения, написал довольно, теперь всё сшиваю в целое» (письмо А.Н. Майкову 18 января 1856 г.). Очевидно, писатель припомнил свои драматургические опыты из петербургской юности, если на пороге второго вхождения в литературу неожиданно обратился к «форме комедии». И хотя верх взял наработанный опыт романиста, следы комедийного замысла сохранились в театрализованной поэтике повести (и «отпочковавшегося» ).
Известен ироничный отзыв Достоевского о своей работе над повестью: «"Дядюшкин сон" я отвалял на почтовых» (письмо брату Михаилу 14 марта 1859 г.), т.е. писал в безостановочной и утомительной спешке, на которую тем не менее ушла добрая половина 1858 года, притом что эта «вещичка голубиного незлобия и замечательной невинности» зачиналась еще в недрах «комедии» и «комического романа» два-три года назад.
«Дядюшкин сон» увидел свет в мартовской книжке «Русского слова» за 1859 г. Критика будто не заметила повести (вероятно, она показалась слабой по сравнению с триумфом ), если не считать эпистолярного (положительного) отклика А.Н. Плещеева и устных толков о ней (М.М. Достоевского, И.С. Тургенева, Г.А. Кушелева-Безбородко, Д.И. Писарева, Н.А. Некрасова, И.А. Гончарова).
Завершая повесть, Достоевский пережил «отвращение» к ней: «Не нравится мне она...». Авторские сиюминутные эмоциональные самооценки повлияли на литературно-критическую судьбу «Дядюшкиного сна». Художественные достоинства повести обычно занижались: «неудачный фарс» (Мочульский); «ремесленное произведение, написанное по нужде» (Кирпотин) и т.п. Однако Достоевский неизменно включал «Дядюшкин сон» в собрания своих сочинений, вносил в ее текст лишь незначительные словесные изменения.
Достаточно высокое эстетическое значение «Дядюшкиного сна» раскрывается в перспективе всего творчества Достоевского. Повесть сравнима с драгоценным камнем в литературной короне гения. Не будь художнических прозрений «вещички», не состоялась бы многоискусная повествовательная форма и проч.
Не без причин «ужасно» опасаясь цензуры, вчерашний петрашевец-каторжник умышленно разрабатывает «незлобивый» и «невинный» сюжет из провинциального быта. Этнопсихологической основой разработки служат ему реальные наблюдения над омскими, семипалатинскими и барнаульскими обывательскими типами и нравами 1850-х гг. С другой стороны, скандально-анекдотичная и неприглядно-грустная история о том, как дряхлого князя К. едва не «облапошили» женитьбой на «красавице из красавиц» мордасовского захолустья, вполне корреспондирует с лучшими в литературе стандартами комедии положений и характеров («Ревизор» и «Женитьба» Гоголя, «Тартюф» Мольера).
Эмблематическое фабулообразующее заглавие повести, весьма возможно, подсказано ситуативной беседной записью № 258 в «Сибирской тетради», тогда еще не законченной: «Да что ты мне рассказываешь бабушкин сон» (реальное грубо отвергается как якобы призрачное). Во внешнем плане кульминационная интрига «Дядюшкиного сна» идентично сводится к двухступенчатым обстоятельствам «бабушкина (дядюшкина) сна». За какие-нибудь по-сказочному отсчитанные три дня функционеры «мордасовских летописей» успевают бесовскими плутнями склонить «полупокойника» князя к неравному браку с юной Москалевой, чтобы в очередное такое же одночасье цинически объявить факт сватовства пригрезившейся «дядюшке» сновидческой «очаровательной» химерой, а затем — коварным мошенничеством. Однако внутреннее, психоидеологическое содержание авантюрной игры вокруг подстроенного и затем расстроенного сватовства организовано по правилам специфического романного искусства Достоевского (скоротечность и внезапность действия, катастрофа скандала, «исповедь горячего сердца», разговорная повествовательная стилистика и т.д.). Наружный, почти бутафорский шутейно-курьезный мир матримониальной игры оказывается на поверку поистине шекспировским театром, где разыгрываются фатальные «страсти-мордасти» и восстают из праха пошлого рутинного провинциализма крупно очерченные и тем эстетически привлекательные людские характеры.
Обусловленно, в соответствии с обязывающим названием «вещички», на авансцену выставлен «дядюшка», которого Достоевский считал «единственно серьезной фигурой во всей повести». Действительно, старый князь, которого Мозгляков называет «князем Гаврилой», быть может, самый виртуозно «сшитый» транскультурный образ в творчестве Достоевского. Его корневая генеалогическая структура необычайно затейлива, но лишена эклектики, органична. В историко-этнографической и психологической родословной «дядюшки» состоят его житейские бытовые двойники (Альтман). Справедливо считают князя «кукольным персонажем» (Захаров), также «карикатурой» (Плещеев) на русское аристократическое барство западнической ориентации. Нельзя игнорировать острожные театральные впечатления Достоевского: унесенный чертями комичный «простофиля-барин» в народно-арестантской сценической композиции («Записки из Мертвого дома». Часть первая, гл. XI) — прямой предшественник «дядюшки». Оказала свое влияние на характерологию несуразного героя «Дядюшкиного сна» и поэтичная техника русского балагана. «Фигура» князя — аналог «ярмарочного шута, балаганного паяца» (Одиноков); это олитературенный традиционный трикстер, ряженый русского карнавала. Давно подмечены пародийные связи центрального персонажа повести с натурой завравшегося Хлестакова (ср. простодушное хвастовство князя: «Лорда Байрона помню. Мы были на дружеской ноге»). Есть в «дядюшке» и родовые черты «идиота» — фольклорного дурня, блаженного, юродивого, св. безумца. Симптоматична жалоба князя: «Я подозреваю, что они хотели посадить меня в сумасшедший дом». Помимо всего прочего, наконец, «князь Гаврила» — селадон, «предкарамазовский» сластолюбец из донжуанского ряда. Мордасовский летописец подчеркивает интерес «дядюшки» к похождениям пресловутого эротомана Казановы. Эпатажные приключения князя в Мордасове — водевильная версия развенчанного и осмеянного до логического конца (символична скоропостижная смерть героя), деромантизированного маразматического донжуанства. На «фигуре» «князя Гаврилы» лежит утрированный общеэстетичный отпечаток гротеска, понимаемого в самом широком смысле слова.
Мемуаристика засвидетельствовала: в домашней обстановке Достоевский иногда любил — в шутку, из веселого озорства — пользоваться речевыми манерами и жестами «дядюшки» (А.Е. Врангель, А.Г. Достоевская, Л.Ф. Достоевская). Облагороженная «ювенильная» модификация «идиота» князя К. частично возобновлена творчески в образе «идиота» князя Мышкина (симметричный комплекс «голубиного незлобия»).
Другой «серьезной» «фигурой» повести Достоевский наверняка считал «гениальную» Марью Александровну, Москалеву-мать. Говоря о местных «Талейранах», рассказчик-летописец имел в виду прежде всего ее, «первую даму Мордасова». А.Н. Плещеев назвал литературный характер Марьи Александровны «превосходным, великолепным». С этим суждением нельзя не согласиться. «Верный историк» провинциальной хроники отдает Марье Александровне «наполеоновскую» роль в событиях, развернувшихся в «этом проклятом городе» (первое у Достоевского творческое предуказание на будущий город «Бесов»). Наиболее полное воплощение «мордасовской мудрости», бестиальная Москалева обращает свою жизнь в сплошное противостояние всему и всем, даже, по ее словам, «дураку» Шекспиру, олицетворяющему недоступные «первой даме» высокие и светлые начала бытия. В Марье Александровне сосредоточена энергия дьявольского зла, прикрытого маской псевдохристианского приличия и своекорыстной материнской лжедобродетели.
Нечистоплотную возню, властно затеянную Марьей Александровной вокруг визита в ее дом князя К., сопровождает злоязычный «хор мордасовских дам» и «вестовщиков» — главная ударная сила городских склок и скандалов. Проистекающие отсюда зловещие слухи, наветы, сплетни, вздорные россказни и словечки определяют убогую до невероятности нравственную стихию «городишки».
По-гоголевски «говорящие» фамилии действующих лиц — Зяблова, Паскудина, Мозгляков, Фарпухины, Залихватский, Бородуев, Заушин — ядовито персонифицируют мордасовский «человеческий фактор». В этом свете просто нет оснований категорически выводить художественный топоним «Мордасов» из повести В.А. Соллогуба «Тарантас», где упомянуто село Мордасово. Автор «Сибирской тетради», Достоевский жил в самой гуще народа-речетворца, среди которого, более чем вероятно, и услышал характерное словечко «мордасы», образованное от лексемы «морда» (рожа, рыло) и вошедшее ключевым элементом в распространенное поговорочное выражение «съездить по мордасам» или «в город Мордасы» (см.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. 2. С. 346). (Не иначе как из народного языкового первоисточника почерпнул свой топоним и Соллогуб.) Не требует доказательства, что вся художественная система персонажей «Дядюшкиного сна» выстроена насущным для писателя образом: ее цель комически изобличить «мордасы» — монструозные нравственно-психологические физиономии провинциальной России и одновременно их обиталище и рассадник — заштатный Мордасов.
В «проклятом городе» мелким бесом (только к нему приложена мерка «мефистофельской улыбки») вертится Павел Александрович Мозгляков, он же Поль, недалекий петербургский франт и ветреник, племянник-самозванец, ничтожный помещик, безуспешный искатель руки и сердца Зинаиды Москалевой. Его имя составлено с водевильным эффектом: исторически звучные компоненты неблагообразно и насмешливо сочетаются с бранно-прозвищным (ономастическое продолжение оксюморона «господин Голядкин»). Человек дюжины, мозгляк по сути, он претендует на нечто значительное и потому еще более жалок (честит себя «ослом») и смешон в мордасовском паноптикуме. Достоевский явно посочувствовал ему как «маленькому человеку», когда завершал повесть: в ее концовке Павел Александрович, «свежий и здоровый», устремляется к иной, может быть, достойной жизни.
Романтическая судьба гордой и умной красавицы Зины Москалевой проходит через тернии жертвенной любви (к бедному «учителишке» Васе) и разрешается в духе полного подобия замужеству Татьяны Лариной (Достоевский дает почтительный парафраз пушкинской классики): Зинаида Афанасьевна становится супругой генерал-губернатора, «старого воина, израненного в сражениях».
Белой вороной выглядит среди мордасовцев и учитель уездного училища Вася, сын дьячка, обитатель «одной из самых бедных слободок» города, поклонник Шекспира, «кропатель дрянных стишонков» и злосчастная жертва, как говорит о себе, «сладких романтических глупостей» (мечтал, например, стать великим поэтом). Его предсмертная исповедь перед возлюбленной Зиночкой — пестрое собрание многих идей и мотивов, которые Достоевский художественно разрабатывал в разные периоды творчества (разрушающая человека бедность, порок мечтательства, трагический тупик чувства, преступление и наказание, соседство любви и смерти, надрыв сердца, роковая роль записки и т.п.).
Принципиально важным поэтическим откровением повести явилась художественно-речевая фигура мордасовского летописца, предтечи хроникера «Бесов». В какой-то степени он родствен самому Достоевскому, фельетонисту «Петербургской летописи», и эпистолярному искуснику Макару Девушкину. В отличие от них мордасовский летописец — философ, бытописатель и фигурант провинциальной России и более соотносим с Горянчиковым, повествователем из «Мертвого дома». В этническо-психологическом плане это коренник, русич, близкий к «почве», земле предков. Он талантливый наблюдатель и рассказчик, бесхитростно выворачивающий наизнанку затемненную жизнь глубинной провинции. Сверх того, это представитель демократической интеллигенции и просто порядочный человек, во всех подробностях знающий духовную и бытовую жизнь нестоличной России, тонкий и большой мастер родного слова.
Никто, пожалуй, не назовет повесть «Дядюшкин сон» шедевром Достоевского. Но разве хоть сколько-нибудь возможно отрицать, что «вещичка» была реальным серьезным прологом к шедеврам писателя? «Дядюшкин сон» — еще отдаленное по времени, но уже действительное по всей фактуре «второе начало» эволюционного движения Достоевского-художника к «великому пятикнижию» и «Дневнику писателя». В русской литературе повесть, бесспорно, занимает особое и почетное место.
Владимирцев В.П. Дядюшкин сон // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 64—67.
Прижизненные публикации (издания):
1859 — СПб.: Тип. Рюмина и Комп., 1859. № 3. Отд. I. С. 27—172.
1860 — Изд. Н.А. Основского. М.: Тип. Лазаревского ин-та восточных языков, 1860. Т. II. С. 3—162.
1866 — Полное собрание сочинений Ф.М. Достоевского. Новое, дополненное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. Т. III. С. 233—286.
1866 — Ф.М. Достоевского. Новое, просмотренное издание. Издание и собственность Ф. Стелловского. СПб.: Тип. Ф. Стелловского, 1866. 182 с.
) была впервые напечатана в мартовской книжке «Русского слова» за 1859 г.
Время, когда была начата работа над нею, можно определить лишь предположительно. Как известно из письма к А. Н. Майкову от 18 января 1856 г., в это время Достоевский был занят комическим романом. Осенью того же года Федор Михайлович сообщал брату: «Отрывки, совершенно оконченные эпизоды из этого большого романа я бы желал напечатать теперь» . Очень вероятно, что «Дядюшкин сон» и был «эпизодом большого романа». Эту мысль высказал П. Н. Сакулин в статье «Второе начало».
О первоначальном намерении Достоевского писать комедию свидетельствуют многие страницы «Дядюшкина сна», где описания очень напоминают ремарки в драматическом произведении: «Десять часов утра», «В этом салоне порядочно выкрашены полы и недурны выписные обои. В мебели, довольно неуклюжей, преобладает красный цвет. Есть камин, над камином зеркало, перед зеркалом бронзовые часы с каким-то амуром весьма дурного вкуса. Между окнами, в простенках, два зеркала, с которых успели уже снять чехлы»; «Сама Марья Александровна сидит у камина в превосходнейшем расположении духа и в светло-зеленом платье, которое к ней идет»; «Перед ней стоя рисуется молодой человек и что-то с одушевлением рассказывает» и т. д.
Ф. М. Достоевский. Дядюшкин сон. Аудиокнига
В начале 1859 г. Достоевский отправил повесть в «Русское слово» и с волнением ждал от брата сообщений о впечатлении, которое она произведет в редакции: «Это для меня, друг мой, чрезвычайно важно... Любопытно знать, не выкинула ли чего цензура».
«Дядюшкин сон» создан в традиции гоголевской школы. Главная тема повести – губительное влияние среды на характер человека. Жизнь обитателей города Мордасова, и прежде всего главной героини повести Марьи Александровны Москалевой, – пустая, безнравственная, пошлая, – всеми, однако, принимается за настоящую, истинную жизнь. Какая-нибудь неожиданная выходка воспринимается окружающими как явление необыкновенное, своего рода героизм. Таково пошлое сознание обывателя, в котором смешиваются планы высокого и низкого, обыденная житейская суета, состоящая из сплетен, интрижек и тому подобных «значительных» дел, подменяет подлинно человеческие интересы. Самое сильное чувство здесь – страсть к богатству и знатности. Поэтому князь К. – дряхлая развалина, «полукомпозиция», «полупокойник» – закономерно становится в этом обществе центром внимания и предметом поклонения. Достоевский не раз возвращается к описанию внешности князя (сцены одевания), чтобы подчеркнуть главную тему «Дядюшкина сна» – искусственность жизни высшего общества, его духовное убожество.
Противопоставляя мордасовскому обществу своих добродетельных героев, Достоевский не разрешает конфликт моралистически. Он слишком хорошо чувствует силу обстоятельств, чтобы надеяться легко побороть их резонерскими речами учителя и сентиментальностью Зины.
Близость сюжета повести к комедийному жанру, острота комических характеристик главных персонажей еще при жизни Достоевского вызвали мысль об инсценировке «Дядюшкина сна». Однако сам Достоевский отнесся к этой мысли равнодушно, так как оценивал эту свою повесть очень невысоко. В сентябре 1873 г. он писал по этому поводу литератору М. П. Федорову: «Вот что скажу я Вам окончательно: я не решаюсь и не могу приняться за поправки. 15 лет я не перечитывал мою повесть «Дядюшкин сон». Теперь же, перечитав, нахожу ее плохою. Я написал ее тогда в Сибири, в первый раз после каторги , единственно с целью опять начать литературное поприще и ужасно опасаясь цензуры (как к бывшему ссыльному)».
